— Как ты это сделаешь?

— Я захвачу его. Не причиняя ему вреда. А пока его не будет, ты сможешь восстановить свой авторитет в клане.

— Сделай это! — Она поднялась. Даже в темноте ночи видно было, как горят ее глаза.

— Я клянусь, что не причиню ему вреда. Это было бы глупостью с нашей стороны: король Генрих развяжет войну против клана МакАрран. Все, чего я хочу, — чтобы у тебя было время доказать клану, что ты — вождь.

Вдруг Бронуин задумалась и отстранилась от него.

— А что ты этим выигрываешь?

— Я хочу вернуться, — с трудом произнес он. — Если я сделаю что-то для своего клана, то смогу вернуться с почетом. Мы голодаем, Бронуин. Мы — не крестьяне, и у нас нет источников пропитания.

— Ты должен знать, что вас всегда примут в клане, — сказала она.

Дейви с негодованием вскочил на ноги.

— Чтобы весь клан говорил, что я вернулся с поджатым хвостом?! Ну нет! — Он сел и стал успокаиваться. — Мы должны вернуться с триумфом. Мы приедем в Лейренстон с твоим англичанином, и все, начиная с короля Генриха, будут нам благодарны.

— Нет… я подумала… это невозможно. Стивен…

— Подумай хорошенько. Это даст тебе власть над твоими людьми. Это даст мне возможность вернуться с почетом. Или… ты печешься больше об англичанине, чем о собственном брате? — усмехнулся он.

— Нет, конечно! Но если с ним что-нибудь случится…

— Ты меня оскорбляешь! Ты думаешь, у меня нет мозгов? Если с ним что-то случится, подумай, что сделает с нами король Генрих! Пожалуйста, Бронуин, подумай над моим планом. Это будет лучше для клана. Не подводи свой клан. Не дожидайся того момента, когда они будут вынуждены выбирать на поле битвы между Англией и Шотландией. Не дай им забыть, что они — шотландцы. Не разделяй их.

— Дейви, пожалуйста, мне надо ехать.

— Да, тебе пора. Подумай. Через три дня встретимся возле скалы, где упал Алекс.

Она взглянула на него, пораженная тем, что ему все известно.

— Я знаю почти все о своем клане, — сказал он, взлетая в седло.

Бронуин смотрела ему вслед, пока его не скрыла тьма. Она боялась возвращения в Лейренстон, боялась взглянуть в лица павших, страшилась гнева Стивена. Но МакАрран не может быть трусом. И она выпрямила плечи и направила лошадь к дому.

Бронуин медленно бродила по двору. У нее было три дня на раздумья. После смерти тех четверых она ощущала, что ее люди с каждой минутой все более отвращаются от нее. Власть переходит к Стивену. Слова Дейви преследовали ее и не давали покоя. Это естественно, думала она, что они предпочли ей мужчину. После смерти старшего МакАррана прошло всего несколько месяцев. Но Бронуин вообще не доверяла англичанам. Она-то знала, какими циничными, лживыми, жадными они бывают. Разве не пришлось ей в этом убедиться, будучи пленницей у сэра Томаса Кричтона?

Что касается Стивена, он очень изменился. Смерть друга сильнейшим образом подействовала на него. Он почти не разговаривал, и часто Бронуин ловила его взгляд, устремленный в пространство. Сразу после смерти Криса Стивен приказал начать приготовления к отъезду в Англию. Он хотел привезти родным тело друга. По ночам они лежали бок о бок, не прикасаясь друг к другу, не разговаривая. Бронуин думала о своих погибших подданных. Она вспоминала, как поступал в подобных случаях ее отец, когда, бывало, его ошибка стоила людям жизни. Комок подкатывал к горлу. Но вождь не должен плакать. Вождь не должен бояться одиночества.

Кроме вины, ее мучила просьба брата. Она знала, насколько он горд, насколько трудно ему просить о чем-либо. И как она может выдать ему Стивена?

В отчаянии Бронуин закрыла уши руками. Ей бы хотелось поступить справедливо в отношении всех, но она была так одинока и так беспомощна. И что окажется справедливым, как знать?

Она молча оседлала коня и выехала за ворота навстречу Дейви. Он уже ждал ее; горячим и настойчивым взглядом он изучал сестру. Когда Бронуин опустила глаза, пытаясь подобрать слова, чтобы выразить свои мысли, он понял ее решение.

— Итак, ты предпочла своего любовника интересам клана.

— Ты знаешь, что не прав. — Глаза ее смотрели на него прямо и открыто. Дейви усмехнулся.

— Значит, ты не веришь мне. Я надеялся, что ты дашь мне шанс доказать всем, что я перерос того ужасного мальчишку, который выступил против собственного отца.

— Я бы с радостью, Дейви, — тихо проговорила девушка. — Но я хочу поступить справедливо.

— Ни черта ты не хочешь! — взорвался он. — Ты заботишься о собственном благе. Ты боишься, что я вернусь в клан. Ты боишься, что твои люди пойдут за мной, потому что я — истинный МакАрран. — Он направился к лошади.

— Дейви, пожалуйста, я не хочу, чтобы мы расстались в ссоре. Вернись домой, хотя бы ненадолго.

— Чтобы покорно наблюдать, как моя сестра занимает мое законное место вождя? — процедил он. — Благодарю покорно. Лучше уж я буду королем в собственном нищем королевстве, чем прислугой в чужом. — Он вскочил в седло и унесся прочь.

Бронуин не знала, сколько она простояла в полнейшем отчаянии, глядя в землю, чувствуя свою беспомощность, пока не услышала голос Стивена:

— Кто это?

Она не удивилась, увидев его здесь. Он так часто бывал в последнее время рядом с ней, что она привыкла к его присутствию.

— Мой брат.

— Дейви? — Стивен с интересом посмотрел вслед удаляющейся фигуре. — Она не ответила. — Ты сказала ему, что ворота Лейренстона всегда открыты для него?

— Я не нуждаюсь в указаниях, что говорить своему брату. — Бронуин отвернулась, чтобы скрыть слезы.

Стивен взял ее за руку.

— Прости. Я не думал, что это прозвучит как указание, — Она вырвала руку, но он притянул ее к себе. — Я был несправедлив к тебе, когда погиб Крис. Но я был в отчаянии. Извини.

Она прижалась лицом к его груди.

— Нет! Ты был прав! Я погубила своих людей и твоего друга. — Ей хотелось бы до бесконечности стоять так; все эти дни ей так недоставало его ласки.

Стивен прижал девушку к груди и почувствовал дрожь ее тела. Плечи ее были тонки и хрупки.

— Слишком большую ответственность ты на себя взяла. — Он поднял ее подбородок. — Посмотри мне в глаза. Веришь ты мне или нет, но мы отныне вместе, и я разделяю с тобой ответственность за эти смерти.

— Но виновата только я, — с отчаянием проговорила она.

Он заставил ее замолчать.

— Ты очень молода, тебе нет еще двадцати, а ты берешь на себя ответственность за сотни людей; даже собираешься защищать их от меня — шпиона. — Он рассмеялся над выражением ее лица. Теперь я начинаю понимать тебя. Даже сейчас ты думаешь, будто я намеренно говорю все это. Ты предполагаешь, что я замышляю какое-нибудь предательство и усыпляю тебя сладкими словами.